У дороги, в царстве иван-чая,
Супротив укошенных лугов,
Суетясь и мир не замечая,
Привечала бабка голубков.
Каравай в берёзовом лукошке
Васильками вялыми прикрыт,
Воробьёв рассыпанные крошки
Приманили с высохших ракит.
Укоряет птиц неугомонных
Вологодский тонкий говорок,
И фасон нарядов старомодных
Ей не чужд и будто даже впрок.
И лицо, по доброму смешное,
И живые, юркие глаза...
Что-то в ней знакомое, родное,
Утопило "Лады" тормоза.
Тёплый дождь на пыльную крушину
уронил блестящую слезу...
— Ну-ка, мать, садись в мою машину,
Я тебя до дому довезу.
Отмахнулась, старая, рукою: —
Ни к чему, спасибо, милый сын.
Во-о-н моей избушки за рекою
Виден покосившийся овин.
Ты-то сам — не нашенский, не местный?
Не упомнишь — много вас ушло -
В деревнях чего-то стало тесно —
Разлетелись, вставши на крыло…
Как грачи в преддверии морозном
Упорхнули в тёплые края.
А назад, к осыпавшимся гнёздам,
не манят вас корни бытия.
Старики уходят понемногу,
за чертой сливаются с иным
И, порой, в последнюю дорогу
Проводить их некому родным.
Ноне в церкву утречком ходила,
Причастилась, слава тебе, Бог!
Да и тоже смерти попросила —
Зажилась я, так-то вот, милок.
У меня и "белое" готово,
И супружник там ещё с войны...
Вы, младые, ищете простора,
Ну а мы, выходит, — вышины.
Ты езжай, а я помедлю малость,
Сизарям уж больно хорошо.
Мне немного жизни-то осталось…
Да и дождик, кажется, прошёл.
|