Вновь у судьбы меняются планы
С неба вернулся брошенный камень
Было одним - стало другим

Долгой цепи замыкаются звенья
Каждый звонок, как состав преступленья
Держит меня Иерусалим


Припев:

Ровно дыши
Капитан моей распущенной души
В этом городе так странно звучит
Безвоздушная тревога
Жить не спеши
Не сдавайся, не меняй на гроши
Разгорится и погаснет в ночи
Безвоздушная тревога

В этой картине сгущаются краски
Искренне любят, но терпят фиаско
Что-то опять случилось в раю.

Стойку обнял оловянный солдатик
Он окружён, а точней – оквадрачен
Время платить и закончить войну

Мне говорил один герой, что жизнь скучна ему порой,
Что все на свете предсказуемо и пресно
Вот если б войско сарацин, а в чистом поле он один
С дубовой палицей на них - вперед и с песней!

Он говорил, а я молчал и ситуацию качал,
Смотря на мускулы кабанчика-задиры
Хотелось дать ему в кадык, но я подумал в тот же миг:
«Долой насилие, я белый голубь мира!»

Хотелось дать ему в кадык, но я подумал в тот же миг:
«Долой насилие, я белый голубь мира!»

Его бы взять ко мне в отряд, который десять лет подряд
Из боя в бой кочует по горам Кавказа
С него бы дурь слетела в раз, и шелуху кичливых фраз
Свело кровавым потом русского спецназа

В моем отряде кунаки – мордва, ингуши, казаки,
Нас небеса сплотили в позывных эфирах
У нас на всех один приказ – одна судьба, один Кавказ,
В горах которого так нужен голубь мира

У нас на всех один приказ – одна судьба, один Кавказ,
В горах которого так нужен голубь мира

У неба истина одна – за что бы ни была война,
Она не стоит ни одной слезы ребенка,
И нет ни цели, ни цены, в которых зарево войны
Казалось бы зарею рая для потомков…

Мы это поняли давно, в Беслане, Грозном введено
И потому, мечтая выспаться в квартирах,
Отряд опять уходит в ночь, усталость надо превозмочь,
Нас где-то там заждался белый голубь мира

Отряд опять уходит в ночь, усталость надо превозмочь,
Нас где-то там заждался белый голубь мира

Деревянные доски шершавые,
Незатейливый, маленький гроб,
Беспокойному телу пристанище
Опустили на белый сугроб,
Вместо шумной ватаги поклонников
Два конвойных, да сторож хромой,
И на кладбище для уголовников
Будешь спать ты в могиле сырой.

Припев:
Кружат снежинки в вальсе печальном,
Все так красиво было в начале,
Жизнь манила, улыбка искрилась,
Что же, Маринка, с тобою случилось?
Что же, Маринка, с тобою случилось?

Он был старше, красивый, уверенный,
Рестораны, машины, друзья,
Свою жизнь подлецу ты доверила,
И никто не сказал, что нельзя,
А однажды, на свой день рождения,
Он на дачу тебя пригласил,
И приятелям, как угощение,
Он девчонку по кругу пустил...

И закончилась жизнь безмятежная,
Вечеринкою той роковой,
И тебя, словно лилию нежную,
Так безжалостно смяли рукой,
На рассвете ты другу коварному
Перерезала горло ножом,
Точно сну повинуясь кошмарному
Подожгла ненавистный тот дом.

Припев.

Как потом приезжала милиция,
И допросы, и суд, и этап,
Наяву это, думала, снится ли,
Но в конце был тюремный барак.
Как-то раз перед ранней поверкою
Обнаружили тело в петле,
И одною душой исковерканной
Стало меньше на грешной земле.

Припев.

дети войны
святые слёзы земли
как капли чистой росы, в лодошку детской руки упали с неба...
Дети войны, молитвы светлой души
прости нас бог и спаси, услыш во имя любви , и где б ты небыл...

припев:
да будет сила простить,да будет вера понять, да будет воля испытания пройти и принять ,да будут в памяти дни и пусть уроком они на вечно в сердце остаются как надежды огни.
Чтобы забыть не смогли, детей войны.

дети войны,осколки детской мечты ,слезинкой в сердце вошли, и до глубин обожгли оставив раны,
дети войны , живые слезы земли, когда пуститить мы смогли ,что это видеть должны,ветераны!

да будет сила простить,да будет вера понять, да будет воля испытания пройти и принять ,да будут в памяти дни и пусть уроком они на вечно в сердце остаются как надежды огни.(2р)

Чтобы забыть не смогли, детей войны.

дети войны, святые слезы земли.,дети войны, молитвы светлой души, дети войны!

Обещаньям я не верил и не буду верить впредь,
Обещаньям верить смысла больше нет.
Но, сказать по правде, я хотел бы только посмотреть,
Посмотреть, что будет с нашим миром через 20 лет,
Что же будет с миром через 20 лет.

Может быть все люди будут жить в одной большой стране,
Над которой будет вечный солнца свет.
Через 20 лет уже никто не вспомнит о войне,
Если только с нами что-то будет через 20 лет,
Если что-то будет через 20 лет.

Двадцать лет - немалый срок и ты за 20 лет поймешь,
Что такое тьма и что такое свет.
Через 20 лет забудут люди, что такое ложь,
Если только с ними что-то будет через 20 лет,
Если что-то будет через 20 лет.

Я отдал бы все на свете и просил бы об одном,
Чтобы только с нами что-то было через 20 лет,
Чтобы что-то было через 20 лет.

Разговор на войне
Нас с ним в аду война свела - она друзей не спишет.
Я был герой - рвал удила, он был намного тише
Сырое небо жёг закат, смерть рядом что-то ела,
Моя душа рвалась в набат, его - тихонько пела.
Моя душа рвалась в набат, его - тихонько пела.

Мы были разные во всем, цитата - лед да пламень.
Шмелём кипел я под огнем, а он чернел, как камень.
Молчал, и только иногда, когда я наезжаю -
Бросал мне: "Парень, ерунда, Господь нас уважает"
Он отвечал: "Всё ерунда, Господь нас уважает"

Уважает...

Сидим в горах, вокруг зима, хрипит в грязи пехота.
Нам как-то было не до сна и тошно от чего-то.
И разговор мы повели в час злобного затишья
Куда нас черти завели, в конце времен, братишка?
Куда нас бесы завели, в конце времен, братишка?

Ему кричал, ты посмотри на эти сучьи рожи,
Им все до фонаря, гори страна впридачу тоже.
Нас завтра снова продадут, пойдем на урожаи.
А он во ответ: "Брось, баламут, Господь нас уважает"
А он во ответ: "Брось, баламут, Господь нас уважает"

Уважает...

Всё по нулям - уже видна дыра большого срама,
Живет подачками страна продавшего всё хама.
Их либеральные зады достали наши флаги.
Ни баб, ни водки, ни еды - лишь темные овраги.
Ни дев, ни смысла, ни еды - лишь мертвые овраги.

Я слов уже не нахожу и сильно раздражает,
Меня его - терпи, браток, Господь нас уважает,
На кой такой Господь нам всем - где светлые дороги?
Тут оторвал нас от проблем тяжелый крик тревоги
Тут оторвал нас от проблем тяжелый крик тревоги.

Тревога...

Очнулись с ним опять вдвоем - мы в белой медсанчасти.
Я помню лишь дверной проем, как нас рвало на части,
Он долго молча умирал - сошел, как снег с аллеи,
Я что-то понял - он не врал, но рассказать не смею,
Я что-то понял - он не врал, но выразить не смею.

С тех пор когда нет на глоток и сильно обижают,
Я говорю: "Не ссы, браток, Господь нас уважает"
Я говорю: "Держись, браток, Господь нас уважает"
Я говорю: "Пробъёмся, бр