И метели из хлопьев соткут вечера и домашний уют

Рябины кисть и снегири целованы зарей

Под вечер клён на костыле
морозами пугал,
на чистой белой простыне
уляжется пурга.

И пять берёзовых свечей
осветят грани крыш,
вчерашний день до мелочей
сегодня повторишь.

Повиснет веток бахрома
за складками гардин,
большая долгая зима
страшна, когда один.

А время, что ни говори,
то миг, то век - порой...
рябины кисть и снегири
целованы зарей.


Услышит грачиная стая про зиму рассказ очевидца

Костлявые клёны и ясень
забыли весенние грозы,
и сумрак в монашеской рясе
затеплил лампаду берёзы.

Что небо - наплывами воска,
упрёк серым будням не кинешь,
вчерашнего снега полоска -
для нынешней осени финиш.

Душевная наша усталость
ничуть не заботит природу,
но солнечным бликом осталась
синица для нас в непогоду.

Услышит грачиная стая
про зиму рассказ очевидца...
и серость исчезнет пустая,
и что не случилось - случится.


И метели из хлопьев соткут вечера и домашний уют

Ветерок заметает в кусты
мишуру разноцветной листвы,
ивы молятся возле воды -
не оставила осень беды.

Со смирением утром прими -
не рассеяли мрак фонари,
и что крутит небесный диджей
надоевшую песню дождей.

В непогожие серые дни
понимаешь душой, что роднит
поседевшие пряди волос
с белизной обнажённых берёз.

У зимы будет всё по уму -
оборвёт облаков бахрому...
и метели из хлопьев соткут
вечера и домашний уют.



Свет ореола осенней берёзы сумрак рассеял аллей

Мучим себя до скончания века -
что-то чудесное ждём,
серое небо с прожилками веток
вечер штрихует дождём.

Годы уходят всё тише и тише,
вздохами жизнь не кори,
листьев узоры на клёнах распишут
под хохлому фонари.

Любим по-прежнему - наша награда,
дни впереди не пусты,
данью зиме принесли листопады
золото палой листвы.

Вытри тайком набежавшие слёзы
и ни о чём не жалей...
свет ореола осенней берёзы
сумрак рассеял аллей.


Листва раскатала разноцветный ковёр-самолёт

Ходит тихой монашенкой галка -
ищет что потерял листопад,
уходящую осень и жалко,
и привычен прощальный обряд.

Что-то грустью вечерней оценим,
а бессонницей - наши грехи,
серый день декорирует сцену -
чёрных веток и снега штрихи.

Не найдутся у сердца ответы -
обойдёмся без вздохов и слов,
вырезает фонарь силуэты
чуть размытых туманом домов.

В золочёные окна квартала
сны красивые осень вернёт...
не напрасно листва раскатала
разноцветный ковёр-самолёт.


Осень берёзовой люстрой сумрак осветит ночей

Бликами жёлтые листья
с ивы - на дремлющий пруд,
алость рябиновой кисти
скоро дожди расклюют.

Годы осыпались галькой
на перепутье версты,
две любопытные галки
свитки считают листвы.

Серые будни и морось
не превратятся в печаль,
ливень серебряный волос
вновь распустил по плечам.

Не торопи, если грустно,
время прилёта грачей...
осень берёзовой люстрой
сумрак осветит ночей.



В небе белую пену гуси взбили крылом

Ни разбитое блюдце,
ни себя не жалей,
листья-бабочки бьются
в паутине дождей.

Под ночное стаккато
вспоминай, как любил,
капли летних закатов
стынут в гроздьях рябин.

Не оставишь всё прежним -
без тоски погрусти,
серебро не удержит
лист кленовый в горсти.

И прими перемену
и в судьбе, и в былом...
в небе белую пену
гуси взбили крылом.


И гроздья спелые калины до жара солнце раскалило

Ещё не гонит осень лето,
и тень плетёт узор из света,
и гроздья спелые калины
до жара солнце раскалило.

Потом слова и взгляд усталый,
и утром в синеве растает
вчерашний день, косяк гусиный
и то, что у судьбы просили.

Не проживёшь ушедшим маем -
грустим, горюем понимаем,
слеза заката каплей алой
на куст шиповника упала.

Душа не знает, что удержим
мольбой, молчанием, надеждой...
и переплёт оконный крестит
не сумерки, а тех, кто вместе.


Рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны

Час сумерек - отдых короткий,
успей досмотреть свои сны,
пока рыжий месяц бородкой
прижался к макушке сосны.

Когда от бессонницы горькой
сбиваются простыни в ком,
смотри, как на пламени зорьки
сгорает звезда мотыльком.

Пусть время и славится прытью,
а осень любви не по мне...
июль позолоченной нитью
узоры плетёт на стене.