Сурьма

Подрисованы сурьмой брови в тонко пёрышко.
Где же ты, соколик мой, сокол ясно солнышко?
Где сминает ковыли конь буланый, кованый?
На каком краю земли, охрой нарисованный,

Месяц смотрит на тебя - с ним и в пир, и в горе вы –
Как к ногам твоим, любя, льнут цветы лазоревы.
А тоска – как ярь на дне, ядовито зёрнышко.
Не торопится ко мне сокол, ясно солнышко…

Насурьмлённые глаза, кожа снежно-белая…
До околицы встречать каждый день несмело я
Выхожу, стою одна… да молю чужбинушку:
Из души моей до дна выпей всю кровинушку,

Но родного не неволь… пусть в сторонку милую
Возвратится, смоет боль да войну постылую….
Возврати его ко мне… слёзоньки излитые…
Звёзды – ярь на синем дне…. зёрна ядовитые…

Вышел месяц неспеша… свежей охрой хвалится.
Ой не зря твоя душа – говорит – печалится…
Нет, не будете вдвоём ни в пиру, ни горе вы…
Сокол спит глубоким сном, васильки лазоревы

Льнут, любя, к его глазам, ковыли стараются,
По рукам да по ногам саваном смыкаются.
Смерч степной отпел давно молодого сокола,
Никого, оприч него, ни вокруг, ни около…

Подрисованы сурьмой брови в тонко пёрышко.
Сгинул ты, соколик мой, сокол ясно солнышко..
Конь, сминая ковыли, мчит буланой птицею
За некованой гнедой вольной кобылицею…